Одна из самых трагичных страниц истории Казахстана – события, произошедшие 16 декабря. Рабочая и студенческая молодежь Алма-Аты и других городов республики, верящая в идеалы демократии и свободы слова, вышла на центральные площади, чтобы открыто выразить свой протест против назначения на пост первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Г. В. Колбина.
Так решила Москва
Геннадий Колбин знал о Казахской ССР лишь понаслышке. Уроженец Нижнего Тагила (Уральская область РСФСР), свой труд путь начинал в качестве ученика модельщика на заводе, сапожника артели. В качестве партийного деятеля был вторым, первым секретарем Ленинского райкома КПСС Нижнего Тагила, Нижнетагильского горкома КПСС, секретарем, вторым секретарем Свердловского обкома КПСС. В 1975-1984 годы — второй секретарь ЦК КП Грузии, 1983-1986 годы — первый секретарь Ульяновского обкома КПСС. До назначения первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, сменив на этом посту Динмухамеда Ахмедовича Кунаева, занимал должность Сопредседателя Государственной комиссии СССР по приемке продукции и контролю качества.
Назначение из Москвы руководителя, не связанного с республикой и не знавшего казахского языка, вызвало массовые протесты молодежи, которая выступила против диктата центра.
В эпицентре
Если вспомнить ту эпоху, нет ничего удивительного в том, что газеты и телевидение умалчивали о происходящем. Лишь неделю спустя в областных изданиях появилась информация о том, что имевшие место нездоровые проявления 17-18 декабря в Алма-Ате, а также попытки нарушений общественного порядка со стороны небольшой части националистически настроенных юношей и девушек требуют значительного усиления патриотического и интернационального воспитания молодежи.
Участником этих событий стала и Сауле Мергенова. Паспортные данные изменены по личной просьбе героини, которая до переезда в Караганду жила в нашем городе.
Итак, декабрь 1986 года. Сауле Муратовна – студентка третьего курса одного из вузов шахтерской столицы. Про таких девушек говорили: «Комсомолка, спортсменка, наконец, она − просто красавица!». Мергенова ко всему этому еще и возглавляла студенческий совет общежития. И едва не получила «волчий билет» в никуда.
— В одной из центральных газет вышла небольшая информация о том, что в Алма-Ате пьяная молодежь чинит беспорядки. Мы тогда не обратили на это внимания. А 19 декабря в общежитие пришли парни, которые, переходя из комнаты в комнату, рассказывали страшные вещи, в которые просто не хотелось верить. Наше воспитание не позволяло представить, что кто-то позволил себе выступить против власти. Как стало понятно, возмущение было вызвано тем, что руководство страны высказало недоверие казахстанцам, назначив на должность первого секретаря ЦК Компартии республики Колбина. Это было расценено как неуважение к местным кадрам. В тот вечер общежитие гудело как улей, — вспоминает она.
По словам С. Мергеновой, реакция руководства факультета не заставила себя ждать – студентов призывали сохранять спокойствие и не слушать провокаторов. Но молодежь решила действовать – комнаты быстро облетела новость о том, что завтра, 20 декабря, назначен сбор у обкома партии (нынешний акимат города Караганды).
Ранним утром она и подруги отправились к обозначенному месту. Замешкайся они хоть немного, и все могло сложиться совсем иначе: уже в восемь часов утра все общежития университета были закрыты и оттуда никого не выпускали.
А на бульваре Мира тем временем собралась огромная толпа, тогда как здание обкома было оцеплено милицией. Прозвучал приказ разойтись – никто не собирался выслушивать молодежь. Студенты и рабочие никак не отреагировали, и сотрудники правоохранительных органов начали хватать всех подряд и загонять в салоны автобусов, вереницей подъехавших к площади.
— Одна женщина начала биться в истерике, требуя, чтобы ее выпустили. Как оказалось, она просто проходила мимо с ребенком, который остался один на улице на санках. Открылась дверь, и ее буквально выкинули на проезжую часть. Оттуда нас доставили в РОВД Ленинского района для допроса. В память врезалось, как пока один следователь задавал вопросы, второй неистово стучал по клавишам печатной машинки. Это было жуткое ощущение, — рассказала «декабристка».
После утомительного допроса задержанными занялись люди в штатском. Проще говоря, сотрудники госбезопасности. Они, в отличие от милиционеров, вели себя очень корректно, тактично, почти ласково, рассказывая о последствиях участия в несанкционированном митинге: мол, представь, как ты будешь выглядеть в глазах родителей, которые не жалеют сил, чтобы прокормить и одеть тебя, если завтра тебя исключат из университета. Но, в первую очередь, их интересовал источник информации о готовящемся митинге.
На этом разбор полетов не закончился. Поведение студентов, предпринявших попытку высказать протест, стало предметом обсуждения в учебных группах, на курсах, на факультетах. Более того, руководство вуза подняло вопрос об исключении Мергеновой из рядов ВЛКСМ за проявление национализма и неприятие Советской власти. В те годы это было равнозначно отчислению. К счастью, одногруппники грудью встали на защиту Сауле, обратившись к ректору с ходатайством. И это помогло ей – девушка отделалась строгим выговором с внесением в учетную карточку комсомольца.
А вскоре она и вовсе по собственному желанию вышла из ВЛКСМ:
— После произошедшего я испытала страшное разочарование. Идеалы, которые в нас воспитывали, были попраны властью. Нас, представителей передовой молодежи, превратили в преступников…
Асель ЖЕТПИСБАЕВА